ISSUE 2-2006
INTERVIEW
Ондржей Соукуп Валентина Люля
STUDIES
Владимир Воронов Emil Souleimanov
RUSSIA AND NEAR ABROAD
Jakub Kulhanek
OUR ANALYSES
Отар Довженко
REVIEW
Pavel Vitek
APROPOS
Vaclav Pravda


Disclaimer: The views and opinions expressed in the articles and/or discussions are those of the respective authors and do not necessarily reflect the official views or positions of the publisher.

TOPlist
STUDIES
БЕСЛАНСКИЙ АПОКАЛИПСИС: ВЕРСИЯ НОМЕР Х
By Владимир Воронов | журналист, Российская Федерация | Issue 2, 2006

     После трагедии Беслана прошло два года. Казалось бы, немалое время – если и не для того, чтобы расставить абсолютно все точки на «i», то хотя бы для прояснения ряда ключевых моментов. По крайней мере, можно и должно было выявить реальные цели и задачи организаторов теракта, и, кстати, собственно «авторов гола». Еще одна болевая точка – взрывы 3 сентября: те самые взрывы, которые инициировали финальную часть трагедии. Проще говоря, хотелось бы знать, что произошло в момент, после которого начался кровавый хаос.
     Но вся печаль в том, и по сей день внятных ответов на эти вопросы нет: их не в состоянии дать ни официальные государственные органы, ни парламентские комиссии, ни противостоящие им оппозиционные структуры, у которых тоже есть свои версии. Версий этих сегодня можно насчитать, как минимум, четыре основных. Одних официальных – не меньше трех вариаций: прокуратуры, североосетинской парламентской комиссии, федеральной парламентской комиссии (так называемой, комиссии Торшина). Версии неофициальные довольно разрозненны и фрагментарны, объяснения чему просты: никакие независимые структуры, не говоря уж о частных лицах, просто не имеют возможности проведения своего полноценного расследования. И потому так называемому «Особому мнению» Юрия Савельева, депутата Государственной думы и члена комиссии Торшина, суждено было стать основной альтернативой официозу.

Незыблемый канон
     Но все по порядку. Начнем с версии основной. Благо, прокуратура, по горячим следам озвучив ее, от предложенного канона не отошла ни на миллиметр. Едва осела копоть сгоревшей школы, как господам прокурорам все уже было ясно. А именно: заказчики теракта – Масхадов и Басаев, террористов было в школе 32, отряд собрали с бору по сосенке, в конце августа 2004-го боевики собрались в лесочке возле ингушской деревни Пседах, рано утром 1 сентября выдвинулись к Беслану. Все 32 бандита уместились в одном-единственном грузовичке ГАЗ-66. В поселке Хурикау захватили еще и «Жигули» местного милиционера. В начале десятого утра террористы захватываю школу, сгоняя в спортзал всех, кого удалось застать на линейке во дворе. Здание минируется.
     И вплоть до развязки 3 сентября бандиты, согласно версии прокуратуры, сидят в школе, не выдвигая никаких внятных требований. 3-го сентября примерно в 13.03 – 13.05 в здании один за другими гремят два взрыва, после которых и начался спонтанный штурм. Причиной взрывов эксперты прокуратуры считают случайное замыкание электрической цепи: от жары отклеился, мол, скотч, где-то замкнуло контакты – сработал сначала один самодельный фугас террористов, затем детонировал другой. В последовавшем бою все террористы, кроме одного, уничтожены, единственный выживший, Нурпаши Кулаев, захвачен и «дает признательные показания». Потом был суд над Нурпаши Кулаевым, где тот отказался от части своих показаний. Однако «генеральную линию партии» это никоим образом не поколебало, как не поколебали ее и многочисленные свидетельства потерпевших – бывших заложников. Суд тоже предпочел слышать лишь то, что хотели слышать прокуроры, никаких, даже очевидно напрашивающихся корректив и поправок в устоявшийся канон не внесено.
     Зияющие провалы этой версии видны невооруженным глазом. В частности, официальная трактовка события не содержит абсолютно никакой конкретики относительно того, кто же реально стоял за кулисами событий, организовав теракт, кто дергал за нити, приводившие в действие кукол-марионеток – террористов. Ведь, тогда получается, что «Шел отряд по берегу», а зашел в Беслан. Роль Аслана Масхадова (если он, как это утверждается, благословил теракт), как ни старались господа обвинители, вообще не просвечивается никоим образом. Шамиль Басаев? Да, он довольно быстро возьмет на себя ответственность за акцию, будет впоследствии расписывать некие детали событий, называть имена, куражась в своем обычном стиле. Но ничего из этого проверке просто не поддается! Равно, как ничего не способна объяснить и странным образом объявившаяся в деле записка, подписанная Басаевым – её, якобы, передали представителям власти террористы, захватившие школу. Смущает уже то, что существует несколько версий этой записки: была ли она вообще, а если и да, то имеет ли прямое отношение к делу, как и откуда вообще взялась?
     В общем, вся подготовительная часть теракта в Беслане провисает полностью: ничего вразумительного следователи сказать не могут, невзирая даже на показания захваченного террориста. Сомнительно и утверждение, что в группе было лишь 32 боевика, прибывших на одной машине. Столь же сомнительно, что никакой группы поддержки и прикрытия у них не было. А это уже не стыкуется с целым рядом показаний, из которых следует, что одна группа боевиков уже находилась в школе – еще до того, как основной отряд десантировался из ГАЗ-66 на школьном дворе. Понимаете, школа уже была захвачена до 9 часов утра, до школьной линейки! Значит, та группа вошла в город, как минимум, глубокой ночью, если вообще не предыдущим вечером. Но следствие этого не видит в упор.
     А еще очень уж сомнительно, что 32 террориста успешно справились и с захватом школы, и с удержанием свыше тысячи заложников, да еще и с обороной здания – маловато будет. Это же, пусть матерые и опытные боевики, но все же не профессиональные и обученные спецназовцы.
     Опять же, очень мало веры и настойчивым утверждениям следствия, что не было никакой предварительной закладки оружия, боеприпасов или взрывчатки в школе (или где-то еще в Беслане) – всю свою амуницию бандиты привезли с собой, на том самом ГАЗ-66. Прекрасно помню, с какой «щедростью» боевики расходовали боеприпасы, ведя беспокоящий огонь по окрестностям еще до штурма. Даже дилетанту было бы очевидно, что уж с этим добром у них проблем точно нет. Да и сами попробуйте уложить боекомплект (хотя бы и на тех же 32 ствола) в тот самый ГАЗ-66, да еще и разместить там всех вооруженных людей! Да, чуть не забыл – еще в этой машине, до отказа набитой людьми, оружием, боеприпасами и взрывчаткой, нужно было проехать несколько часов по разбитым проселочным и горным дорогам, чтобы выйти к школе тютелька в тютельку – прямо к моменту открытия линейки! Проведенный впоследствии эксперимент вполне наглядно доказал, что террористы, если и могли с превеликим трудом поместиться в кузов этой машины (с ограниченным боекомплектом), но проехать 35-40 км по пересеченной местности – уже вряд ли. И уж совершенно точно, что после такой поездки они были бы практически не боеспособны!
     Ряд выживших заложников уже в первые же часы своего освобождения свидетельствовал: террористы вскрывали пол в некоторых помещениях школы, доставая оттуда какое-то снаряжение. Часть этих показаний впоследствии запротоколирована, была оглашена в суде и там же подтверждена свидетелями. Однако официальная линия так и не изменилась: не было никаких закладок!
     Утверждениям же, что никто из террористов не ушел, веры и вовсе нет: сам видел, какой творился хаос в Беслане и до штурма, и во время сражения, и после. Не было ни нормального оцепления, ни грамотного штурма, так что выжить вовсе не один лишь Нурпаши Кулаев. Вот и ряд свидетелей (из бывших заложников) обратил внимание, что среди тел, предъявленных им на опознание, некоторых приметных персон нет. Скажем, следствие твердо стоит на том, что женщин-террористок было всего две – как раз столько их и идентифицировано среди останков боевиков. Однако по свидетельствам, их было не меньше четырех! Да еще особые упоминания некоей снайперши. Кстати, о снайперах. Свидетели-заложники изначально утверждали: снайпер среди боевиков был, может даже и не один. По крайней мере, были люди, вооруженные снайперским оружием. Один из потерпевших, Тебиев, показал, что его зятя «в упор расстрелял мужчина со снайперской винтовкой, который выпрыгнул из автомашины ГАЗ-66». Однако среди убитых боевиков лиц, совпадающих по описанию с теми, кого заложники именуют снайперами, нет. А еще среди найденного оружия нет ни одной снайперской винтовки. Даже хоть какого-нибудь обгоревшего оптического прицела – и того не найдено. Пулеметы, автоматы, пистолеты, гранатометы, целые и обгоревшие, покореженные – в наличии, но нет ничего, хотя бы отдаленно напоминающего снайперское вооружение! Было, но испарилось. Видимо, с его владельцами…
     Количество оружия, обнаруженного на школьном пожарище, кстати, тоже расходится с официальной численностью террористов. Из оглашенного на суде списка следовало, что на вооружении боевиков было: 25 автоматов Калашникова (два из них с подствольными гранатометами), два пулемета (один ручной и один единый), один гранатомет, шесть пистолетов и револьвер. Нормально? Да нет, поскольку по массе свидетельств только лишь пистолетами были вооружены лишь две женщины, остальные боевики все имели при себе автоматическое оружие – еще одна нестыковка, пусть и мелкая. Перечисление всех этих «мелочей», возможно, покажется занудством, однако оно красноречивее всего говорит о грубо-поверхностном качестве работы следствия.
     Оно даже «деликатно» обошло вопрос о причинах гибели сотен людей: материалы экспертизы, которые четко сказали бы, от чего именно и сколько людей погибло и пострадало (кто от пуль и взрывчатки террористов, а сколько – от огня штурмующих), если они и существуют, недоступны.
     Лишь в одном случае позиция прокуратуры выглядела относительно логично: объяснение первых взрывов случайным стечением обстоятельств (пресловутый отклеившийся скотч) годилось в качестве рабочей версии – до проведения детальных экспертиз. Как оказалось, именно ситуация вокруг тех самых первых взрывов стала камнем преткновения: от ответа на вопрос «технический», кто инициировал взрыв, зависел главный – кто виноват?
     Так или иначе, следствие уже изначально одни вопросы старательно «не замечает», на другие дает ответы невразумительные. Что это, недостаток квалификации и профессионализма или умышленный подход?
     Могу тут лишь привести личные наблюдения. Уже на другой день после завершения трагедии, 4-го сентября 2004-го, сам оказался очевидцем заметания улик (хотя и не сразу осознал, что это именно так): во дворе школы мини-экскаватор сгребал весь «мусор» и загружал его в кузова КАМаЗов, которые, как оказалось, вывозили все это на свалку. В мусор шли предметы, которые могли бы помочь следствию и экспертам, туда же могла уйти и часть человеческих останков. А весной 2005-го эти остатки различных вещей, вывезенные после штурма школы № 1, были обнаружены на одной из мусорных свалок. Например, обломки школьных парт, обгоревшие балки, обрывки детской одежды, обувь, неразорвавшаяся граната, рюкзак, возможно принадлежавший террористу. Еще были найдены фрагменты человеческих останков. И уже было не установить, кто это и сколько человек оказались вот так выброшенными в мусор. В той куче страшного мусора кто-то даже опознал одежду и обувь своих детей, погибших или пропавших при теракте.
     Первая реакция представителей спецслужб на находку шоковая: их представители твердили «мы ничего об этом не знали!» Затем, опомнившись, начинается полное отрицание: нет, мол, там ничего, что имеет отношение к школе № 1. Нельзя же признать, что после штурма все сгребли в кучу и вывезли на свалку – это преступление: на юридическом языке это именуется уничтожением улик, вещественных доказательств. Ведь на месте преступления должна обследоваться едва ли не каждая пылинка-песчинка. Для установления всех обстоятельств теракта, для восстановления полной картины преступления, для определения точной причины гибели каждого человека, для идентификации погибших – для всего этого важна буквально каждая крошка, потому как никто не знает, какая именно крупица станет тем недостающим фрагментом мозаики, тем звеном, которое позволит воссоздать относительно объективную картину. И все ушло в мусор.
     И ведь нельзя сказать, что отдавшие распоряжение на вывоз «мусора» не понимали, что это – уничтожение улик. После которого полноценно восстановить картину происшедшего уже невозможно, поскольку грош цена экспертизам, проведенным с выборочно отобранным материалом. Например, как теперь установить, отчего именно и в каком месте загорелась крыша, похоронившая под собой сотни людей – от взрывов фугасов террористов или от чего-то еще, если все, способное пролить на это свет, вывезено на свалку?
     В халатность следствия верю слабо. Конечно, там был хаос, работала масса народа из самых разных ведомств, федеральных и республиканских. Но никакой следователь-профессионал не будет трогать место происшествия, не зафиксировав там все детально! Следствие просто обязано было обнести всю местность хоть колючей проволкой, накрыть тентами и собрать все, до последней гильзы, до последнего тапочка, до последней волосинки, чтобы в мельчайших деталях восстановить картину. Как, к примеру, это сделали британцы после взрыва ливийскими террористами пассажирского самолета над Локерби: по кусочкам, по винтикам собрали взорванный самолет в ангаре. На все сто восстановив картину трагедии. Не сделали.
     Осталось понять, что именно хочет скрыть следствие, что оно не хочет копать? Впрочем, официальная позиция обозначена изначально: террористы пришли, никто из них не ушел, все уничтожены, один за решеткой, взрывы, инициировавшие финал трагедии, тоже учинены фугасами террористов – и точка!

«Шмели» полетели
     А тем временем полку версий прибывало: еще в конце 2004-го в Беслане стали говорить, что причиной пожара, обрушившего крышу и похоронившего большую часть погибших, стали выстрелы по школе из огнеметов «Шмель». Да еще вспомнили, что по школе вели огонь танки. Официальные структуры, естественно, встали на дыбы: этого не может быть, потому что не может быть, не применяли штурмующие ни огнеметы, ни гранатометы. И танков не было!
     Однако с танками вышла промашка: слишком многие видели и эти три танка (в том числе, и автор этих строк), и как велся огонь из танковых орудий. Танки пришлось признать, однако официальная версия ныне гласит, что стреляли они по школе лишь вечером, когда живых заложников в здании уже не было. Тут я ничего конкретного сказать не могу, поскольку залпы танковых орудий с уверенностью стал различать действительно ближе к вечеру. Официально признано, что по школе выпущено семь осколочно-фугасных снарядов! Удивительно, что после такого огня вообще что-то уцелело. Мне непонятно, зачем вообще было открывать огонь из танковых орудий по горящей школе?! Чем это могло помочь заложникам и штурмующим?!
     С гранатометами и огнеметами юлить оказалось сложнее: использованные тубы от этих «изделий» были найдены возле школы и на крышах некоторых соседних домов. Стало очевидно, что все это было применено по школе и, несомненно, часть заложников могла погибнуть от этого огня. Впрочем, для автора этих строк никаких открытий тут нет: сам видел отработанные тубы возле школы, да и звуки разрывов были вполне характерные – понятно было, что по школе бьют из всего, что стреляет. Однако лично у меня насчет «Шмелей» свои сомнения: залп из реактивного пехотного огнемета РПО-А («Шмель») термобарическим зарядом просто не оставил бы внутри школы в живых практически никого. Действие одно-единственного такого заряда считается равнозначным действию 122-мм гаубичного снаряда на открытой местности, в замкнутом помещении его эффективность, разумеется, выше. Более того, в той плазме не только начисто сгорели бы все, кто был в здании – обязательно сдетонировали бы фугасы террористов. Однако этого не произошло. Как это объяснить, не знаю. Может, были применены не термобарические заряды? Так или иначе, но факт 9 залпов по школе из «Шмеля» официальное следствие вынуждено признать. Так или иначе, но сам факт, что по горящей школе, где были дети, били гранатометы, огнеметы и танковые орудия, ужасающ – вне зависимости от того, какие цели преследовали стреляющие.
     Однако тут есть некая коллизия, которую старательно обходят стороной как представители официальных структур, так и их независимые оппоненты. В частности, пока представители федеральных силовых структур отрицали применение этого оружия, независимые эксперты пылко утверждали, что из огнеметов и гранатометов по школе стреляли спецназовцы Центра специального назначения ФСБ (иногда непонятно почему говорили еще и про спецназ ГРУ, хотя никаких доказательств участия этого ведомства в штурме нет). Но сам был очевидцем, что когда произошли первые взрывы и начался хаос, в бой вступили вовсе не одни лишь спецназовцы (которых, кстати говоря, в первые минуты возле школы было совсем немного) – из всех имевшихся стволов огонь по боевикам (читай, по школе!) открыли все те сотни осетинских ополченцев, что засели в округе. И огонь они вели не только из стрелкового оружия – из гранатометов тоже! Возможно, даже из огнеметов. Более того, согласно многочисленным свидетельствам, спецназовцы в первые минуты боя вообще практически не стреляли, прорываясь под огнем боевиков и залпами осетин-ополченцев к школе, чтобы попытаться спасти детей. И лишь уже в самом здании вступали в непосредственный огневой контакт с противником. Если бы спецназ пошел в бой действительно под мощным огневым прикрытием, он не понес бы столь ужасающие потери – 11 убитыми и множество раненых. (Кстати, столь большие потери спецназовцев говорят еще и в пользу того, что боевиков было больше официально заявленных 32 человек!) И уж можно не сомневаться, что группы прикрытия спецназа не стали бы лупить по зданию из огнеметов, пока там находились их боевые товарищи.
     Но ведь стрелял же кто-то по школе из этих самых огнеметов и гранатометов?! Несомненно. Однако отчего-то никто даже не заикается о том, что роковые залпы могли быть сделаны этими ополченцами! Все стрелки общественность сразу же стала переводить только на ФСБ, словно возле школы в Беслане было лишь два «игрока», террористы и спецназ.
     Случайности в таком подходе, думаю, нет: жителям Беслана, вообще Северной Осетии нужен был даже не конкретный виновник, а козел отпущения – кто-то должен ответить за то, что террористы вообще смогли беспрепятственно захватить школу, что не состоялись переговоры, что не был проведен грамотный штурм, что погибло свыше 300 заложников. Не валить же все на единственного Кулаева! Федеральная версия недвусмысленно возлагала ответственность за все провалы на Владикавказ: там, мол, и прозевали, и оцепления нормального не создали. С учетом того, что местные жители и так были озлоблены на продемонстрировавшего свою явную беспомощность республиканского президента Александра Дзасохова, ситуация складывалась опасная. Митинги с требованием отставки Дзасохова и его команды следовали один за другим, атмосфера накалялась, Осетия – не Россия, там митинговые страсти запросто могут вылиться в схватку, а оружие – почти в каждом доме (что Беслан и подтвердил). Да тут еще Кремль и «вертикаль власти» заново стал выстраивать. Потому версия о применении огнеметов и гранатометов федеральными силами оказалась для местных властей просто подарком. И средством откровенного шантажа: Владикавказ недвусмысленно предлагал Москве сбавить обороты, изъяв из официальной версии случившегося всякое упоминание возможной вины республиканских структур. Если это не шантаж, то что же? Ведь «огнеметно-гранатометная» версия, при всей своей логичности и очевидности, не содержит даже намека на то, что в гибели заложников могут быть виноваты еще и осетинские ополченцы! Их словно и не было вовсе – ни по одной из ныне ходящих в обороте версий.
     Судебный процесс по делу Нурпаши Кулаева, первоначально, сенсаций не сулил: ожидалось, что террорист послушно подтвердит официальную версию, придерживаясь ранее данных (и выбитых) показаний. Однако Кулаев вдруг стал отказываться от части того, что говорил на предварительном следствии. Нет, он не сказал ничего по существу: ни кто стоял за терактом, ни как готовилось дело (может, и не знал?). Однако стал опровергать каноническую версию взрыва, утверждая, что во всем виноват федеральный снайпер, снявший взрывника, сидевшего на «педали» – пульте управления взрывной сетью. Но вот тут Кулаеву я не поверю ни на грош: вероятность того, что снайпер мог достать оператора-взрывника, просто мизерная, если вообще была. Чтобы понять это, достаточно побывать на месте трагедии и посмотреть точки, с которых федеральные снайперы теоретически могли вести огонь по школе: возможность снять подрывника в глубине зала выстрелом из соседних домов просто мизерная, можно сказать, нулевая.

Защита Кесаева
     К лету 2005-го обрела популярность версия Кесаева – Станислав Кесаев возглавлял комиссию по расследованию теракта в Беслане, созданную парламентом Северной Осетии. Сам по себе факт существования такой комиссии говорит о многом: во-первых, о том, что североосетинские власти выражают откровенное недоверие следствию федерального Центра (к тому времени делом занималась и Генпрокуратура, и федеральная парламентская комиссия Торшина), и, во-вторых, что североосетинским политикам есть, что скрывать. Ибо такие комиссии, как правило, создаются не для обнаружения истины, а совсем наоборот – чтобы как можно глубже погрести ее. Правило не знает исключений, по крайней мере, в нашей стране.
     Игра вокруг деятельности комиссии Кесаева шла по нарастающей. С лета 2005-го глава ее в многочисленных интервью открыто критикует Генеральную прокуратуру, приводя факты, которые разваливают позицию официального следствия на корню. В частности, осетинские парламентарии выразили сомнение и в том, что террористов было всего 32, и что никто из захватчиков не ушел, и что их снаряжение не было заранее складированы в школе или где-то поблизости. Из речей Кесаева следовало, что причиной гибели заложников стали неумелые действия федеральных силовиков. Которые, к тому же, применили при штурме средства, мало пригодные при освобождении заложников – танковые орудия, огнеметы и гранатометы – эти факты комиссия Кесаева, в отличие от федерального следствия, исследовать постаралась тщательно.
     В ноябре 2005-го все ждали сенсации: опубликования вердикта комиссии Кесаева. Тем паче, в Интернете материал уже лежал (http://www.pravdabeslana.ru/dokl.htm). Однако речь Кесаева с парламентской трибуны вызвала шок: «правда краткая» кардинально разошлась с «пространной», финальный вариант оказался мало отличен от трактовки официальной! Вот выдержки: «Наши сомнения в приведенном прокуратурой количестве террористов на сегодняшний день уже не актуальны. Мы с этой цифрой согласны». Оружие? – Да не было его в школе, «террористы привезли его с собой». Да и вообще, «о том, что большинство заложников погибло от применения тяжелого оружия, говорил не я, а мой помощник…», и хотя идея «выстрела извне имеет право на существование… но я пока в это не верю». А ведь раньше верил! Даже доказательства соответствующие приводил…
     Впрочем, не будем судить Кесаева строго: его комиссия была создана вовсе не для установления истины, а, с одной стороны, для успокоения осетинской общественности, и, с другой, для оказания давления на Москву, для торга с ней. И, видимо, эти свои задачи она выполнила. А еще материалы Кесаева сняли всякую ответственность с массы вооруженных ополченцев. В «пространной» редакции так и говорится: «Некоторые из освещавших трагедию в Беслане журналистов и не только они нередко упоминали о так называемых «ополченцах», ставших едва ли не главными виновниками непреднамеренного штурма и гибели заложников. Сотни метров отснятых 3 сентября видеоматериалов убеждают в обратном. Лишь благодаря гражданским лицам из числа жителей Беслана, других городов и районов Осетии стала возможной эвакуация раненых… Роль простых жителей Осетии в освобождении заложников неоценима и не должна быть замалчиваема или забыта». Итак, как всегда в нынешней России, во всем вновь виноваты журналисты (в том числе, и автор этих строк), своими глазами видевшие, как по школе вели огонь не только федеральные силовики, но и сотни «так называемых «ополченцев». Что поделать, не может же Владикавказ признать, что не управляет ситуацией, и что население республики поголовно и незаконно вооружено: ибо ни автоматы, ни пулеметы, ни, тем паче, гранатометы и огнеметы ни в каких охотничьих магазинах не продаются и разрешения на их хранение у гражданских людей быть не может.

«Спасатель» Торшин
     С парламентской комиссией Александра Торшина тоже все изначально ясно: это как раз тот самый классический случай в чистом виде, когда комиссию создают совсем уж не для расследования, а совсем наоборот. Что подтвердилось даже в мелочах: ее активность напоминала действия команды матросов, по команде боцмана бросающихся затыкать очередную пробоину. Ни единого материала на опережения, только игра в догонялки: голос Торшина слышится исключительно тогда, когда нужно дать отпор очередному «клеветническому» выпаду. Ни разу Торшин не смог опередить ни комиссию Кесаева, ни финал процесса над Кулаевым. Даже представление окончательной версии доклада, запланированное на середину сентября 2006-го, и то провалено.
     Зато у нас есть его предварительный вариант от 28 декабря 2005-го (http://www.pravdabeslana.ru/torshintez.htm) оженная в Интернете отчетная версия образца 29 июня 2006-го (http://www.pravdabeslana.ru/dokladkomissii.htm). И это все та же классика, ничем не отличающаяся от канонической версии следствия, потому детально цитировать эти материалы не буду.
     Хотя некие подвижки уже есть: комиссия Торшина признает то, что не признать уже невозможно – «после установления отсутствия заложников в местах скопления боевиков» по школе был нанесен удар из огнеметов «РПО-А в термобарическом снаряжении». Однако лишь «после 19.00» и только «по крышам, где были боевики». Причем возгорание крыш произошло за несколько часов до этого. Из поздней версии отчета фраза про «термобарическое снаряжение» исчезает. И вообще, «комиссия считает, что РПО-А не могли быть причиной пожара, к зажигательному оружию не относятся, их применение в отношении террористов нормами международного права не запрещено. Это подтверждается следственным экспериментом, когда в результате выстрелов из огнемета РПО-А деревянная крыша в схожем со школой №1 здания не загорелась». Посему «применение указанных средств для ликвидации боевиков в целях избежания дальнейших потерь сотрудников спецподразделений ФСБ России признается Комиссией обоснованным и не противоречащим действующему законодательству». Кто теперь скажет, что наши парламентские комиссии не умеют работать?! Все сделано, как заказывали…

Физика горения
     Однако, как выяснится впоследствии, не обошлось без крупных проколов в… кадровом вопросе. Как известно, кадры в такие комиссии следует отбирать с особым тщанием – дабы не было особых мнений. Потому людей случайных там просто быть не может. А тут, на тебе – особое мнение члена парламентской комиссии Юрия Савельева, депутата Госдумы (фракции «Родина»), профессора, доктора технических наук, экс-ректора питерского Военно-механического института, специалиста по «физике горения».
     «Особое мнение» (http://www.pravdabeslana.ru/doklad/oglavlenie.htm) поначалу потрясает: 700 страниц текста, таблицы, вычисления, математические формулы, фотографии, множество показаний… Читать этот документ, пробиваясь сквозь сложные формулировки, нелегко. А уж расчеты Савельева гуманитарию и вовсе невозможно осилить.
     Вкратце, суть особого мнения Савельева такова. Первый взрыв в спортивном зале произошел не из-за взрыва фугасов террористов – это результат применения огнемета РПО-А с крыши дома одной из трех соседних пятиэтажек. Второй взрыв – результат выстрела уже из гранатомета, тоже с крыши дома, но уже другого, гранатой осколочно-фугасного действия.
     Что ж, лично для меня сенсационность тут лишь в том, кто сообщает это: член парламентской комиссии. Однако когда начинаю разбираться с источниками утверждений Савельева и проверять его хронометраж, возникают сомнения. Потому как основной метод Савельева ничем не отличается от использованного официальным следствием: целенаправленный подбор фактов – только тех, что работают на его версию. Свидетельства и факты, опровергающие ее, не учитываются, их как бы и не существует! Только официальное следствие в свою копилку подбирало одно, а господин Савельев – другое.
     Например, математические вычисления точек, откуда могли быть произведены роковые залпы, смотрятся убедительно. Однако в ряде случаев расчеты эти базируются на источниках, доверия к которым нет по определению. И потом, это лишь формулы! Как спец по взрывам и физике горения, Савельев не может не знать, что процессы эти происходят строго по формулам лишь в учебных аудиториях, а в реальной обстановке та же траектория полета снаряда зависит от множества факторов: влажности воздуха, направления ветра, температуры, рельефа местности и т.п. Не говоря уже о том, что стрелок может просто промазать. Точно так же, о распространении огня или взрывной волны рассуждать можно исключительно теоретически, а не выносить формулы в качестве железобетонного аргумента.
     Кстати, для меня, как много раз бывавшего на войне и не понаслышке знающего, что такое стрельба из гранатометов, очень загадочным представляется тот факт, что нет ни единого стороннего свидетельства того, что первые два взрыва – результат залпов огнемета или гранатомета. Не буду утомлять техническими деталями, однако замечу: дело происходило среди белого дня при массовом стечении народа – как служивого, так и вооруженных ополченцев, в окрестностях школы все эти дни кучковалась масса местных жителей, сотни журналистов, «вооруженных» сотнями же телекамер и фотоаппаратов. И никто, ни один человек не заметил аж двух таких залпов! Да еще с учетом того, что те же журналисты с особым тщанием присматривались к точкам, где, предположительно, засели наблюдатели и снайперы спецназа. И ничего, ни единого свидетельства, типа «да, был выстрел, хлопок, след полета гранаты». Такое возможно? Тот, кто видел войну не только в кино, со мной согласится. А вот в горячке уже идущего боя – да, тут уже вычленить что-то сложно. Но в той горячке и так было очевидно, что по школе вовсю лупят гранатометы. Кстати, стрелки и снайперы боевиков тоже вели тщательное наблюдение за точками, откуда школу могли поразить их оппоненты. И потому показателен телефонный разговор командира террористов с властями, состоявшийся сразу после взрывов: ни террорист, ни его собеседники явно не могут понять, что и почему рвануло. Уж поверьте, такой матерый боевик не мог спутать залп по школе с взрывами внутри ее!
     В любом случае, Савельев не может абсолютно точно утверждать, что те выстрелы сделали именно бойцы Центра специального назначения ФСБ. Потому как даже нет никаких доказательств, что на тех крышах были именно люди из ФСБ и только они. Помимо бойцов этого ведомства в окрестностях школы расположилось огромное количество вооруженных людей – армейцы, внутренние войска, сотрудники милиции, омоновцы, СОБРовцы и, главное, те же самые до зубов вооруженные ополченцы. Никто ни у кого никаких документов не спрашивал, вооруженные группы совершенно непонятных людей, в самом разномастной экипировке и обмундировке свободно передвигались по городу. И, между прочим, среди них наверняка была внешняя группа поддержки и прикрытия боевиков – не могло не быть, ибо такой захват без группы прикрытия ни один полевой командир в жизни не стал бы планировать и осуществлять. Группа эта могла быть в «вольной» экипировке, не отличаясь от ополченцев, а могла быть в форме: документы, повторюсь, в том хаосе и бардаке у людей с оружием никто не спрашивал, не проверял. И роковой залп (если он был), к слову, с равной долей вероятности могли сделать и «внешние» боевики, и ополченцы, пальцы которых просто ходуном ходили на спусковых крючках.
     В пользу последних двух вариантов говорит само развитие событий: спецназ явно был застигнут врасплох взрывами. Кстати, еще вот такая «мелочь»: номера отстрелянных спецназом огнеметов «Шмель» не совпадают с номерами тех пусковых контейнеров, которые были представлены комиссии! Выходит, из них вели огонь не спецназовцы, а группы прикрытия боевиков или ополченцы? Круг замыкается.
     Еще мой глаз зацепил в материалах Савельева такую фразу: «Удар по крыше корпуса, прилегающего к спортивному залу… мог осуществляться только с воздуха, т.е. с применением боевых вертолетов МИ-24; здесь, вероятней всего, была использована термобарическая граната ТБГ-7В». Савельев делает вывод: «данный удар термобарической гранатой мог быть нанесен только с одного из боевых вертолетов Центра специального назначения ФСБ, которые появились над школой сразу же после прозвучавших первых взрывов». В интервью «Новой газете» Савельев продолжает держаться этой версии: «Нет иного объяснения этим разрушениям, как выстрелы скорее всего гранатой ТБГ-7В с вертолетов, которые появились над школой уже примерно в 13.15».
     В этой хронике Савельев расходится сам с собой: то вертолеты у него появились над школой «сразу же после прозвучавших первых взрывов» (т.е., в 13.04-13.05), то «примерно в 13.15»?! 10-минутное разночтение в оценке боя существенно, да еще и подрывает веру в математическую точность расчетов. Хотя бы потому, что сам я зафиксировал появление первого вертолета над Бесланом в 13.26 – через 22 минуты после взрывов! А 22 минуты расхождения – это уже нечто! Поскольку к тому, что творилось до 13 часов 26 минут, вертолетчики никакого отношения уже иметь не могут.
     Версия об обстреле с вертолета и вовсе шита белыми нитками. Ни я, ни один из моих многочисленных коллег возле места трагедии, ни один из окружавших школу местных жителей такого залпа не наблюдал! Нет ни единого свидетельского показания на этот счет. От себя добавлю: вот уж такой залп просто никак нельзя не заметить! Значит, его не было.
     И быть не могло: утверждать, что с вертолета произвели залп из… гранатомета может только совершеннейший дилетант! Этого просто не может быть по определению: при стрельбе из этого оружия из открытой казенной части ствола гранатомета (или огнемета) выбрасывается мощная струя пороховых газов, образующих позади стрелка опасную зону. Согласно правилам стрельбы, на удалении до 30 метров за гранатометом не должно быть ничего – ни людей, ни боеприпасов, ни горючего! Гранатометный выстрел с борта вертолета – да вся машина тут же взорвется! А на внешних подвесках этих боевых машин располагались пакеты со вполне штатными НУРСами или управляемыми ракетами, применения которых точно не зафиксировано.
     Любопытно, кстати, почему депутат Думы решил пойти наперекор системе? Ведь правдолюбцев среди действующих российских политиков, как известно, нет. Тем паче, наивно искать их в Думе или Совете Федерации. И с точки зрения «здорового» бюрократизма позиция Савельева выглядит странно: человек же должен понимать, что комиссия создана не для выяснения истины, а совсем наоборот! Однако лезет, понимаешь, со своим особым мнением….
     Профессора Савельева никак нельзя назвать лицом незаинтересованным – он, по сути, только чудом не попал в число бесланских заложников. Вот выдержки из книги Дмитрия Рогозина «Враг народа» (http://www.pravdabeslana.ru/rogozin.htm), только что опубликованной в Сети: «1 сентября 2004 года после официальной поездки по Южной Осетии Дмитрий Рогозин должен был поздравлять с Днем знаний родителей и учеников школы №1 города Беслан, и только из-за стечения обстоятельств сам вместе с группой товарищей не стал заложником».
     «Группа товарищей» – депутаты фракции «Родина» Юрий Савельев, Николай Павлов и Михаил Маркелов. А выступить утром 1 сентября 2004-го в бесланской школе № 1 депутатов просил тогдашний председатель Верховного Совета Северной Осетии Теймураз Мамсуров. О чем и была достигнута договоренность. Однако, не сложилось, утомленные поездкой в Цхинвали депутаты в последний момент отказались от идеи посещения школы и утром выехали в аэропорт. Где и узнали о теракте. По всей логике выходит, что Рогозин со товарищи (в том числе, и Савельев) должны были попасть в руки террористов?! Интересный штрих. Не исключено, кстати говоря, что основным в планах тех, кто планировал теракт, был захват не столько школы, сколько именно группы депутатов Госдумы – представляете, какой был бы резонанс?! Тогда вообще была бы совершенно иная история. Но не сложилось, потому пришлось реализовывать запасной вариант? Возможно. Тем не менее, такой шок не мог пройти даром.
     Но, так или иначе, в целом версия Савельева выглядит убедительнее официальной. Хотя бы потому, что последняя вообще никакой критики не выдерживает, начисто отрицая очевиднейшее. Однако в целом, особое мнение Савельева тоже ничего не объясняет и реальной реконструкции событий не дает, а содержащиеся там ляпы сильно снижают общую ценность документа. Хотя сам фактом существования этого документа тут же стал разменной монетой в политической игре. Скажем, Марина Литвинович, активистка одного из оппозиционных движений, считает, что «операция была разработана ФСБ» и, конечно же, «согласована с президентом Путиным» (http://www.pravdabeslana.ru/pravdavglaza.htm). Осетинский правозащитник Виссарион Асеев, ссылаясь на Савельева, также утверждает, что «первые взрывы на самом деле были не случайны, а спровоцированы сотрудниками спецслужб» и что президент Путин «был заинтересован в гибели заложников» (http://glavred.info/print.php?article=/archive/2006/09/04/181441-4.html). Вот и получается, что каждый выискивает лишь те факты, которые подходят по устраивающую его версию, а то, что подгонке мешает, попросту игнорируется. И, что печально, в этом смысле те, кто оппонирует официальным установкам, мало отличается от своих оппонентов.
     Однако в тонко спланированный умысел не верю: нынешняя российская власть и ее спецорганы настолько вопиюще непрофессиональны и некомпетентны, что вряд ли способны на столь выверенную филигранную многоходовку. Об этом свидетельствует и полнейшая неподготовленность штаба и спецподразделений к такому развитию событий: в момент первых взрывов возле школы не оказалось даже дежурной, резервной группы спецназовцев! А в спортзал они ворвались и вовсе лишь час спустя после начала боя – при подготовленном штурме так не бывает, не может быть!
     Любой вменяемый человек, глядя на творившееся в Беслане, скажет только одно: не было никакого управления, не было нормального планирования – полный бардак, хаос. Стоит ли удивляться, что в том хаосе заговорили огнеметы, гранатометы и танковые оружия?

Те, которые ушли…
     Но взрывы могли произойти и без воздействия извне. Если судить по показаниям свидетелей, вплоть, по крайней мере, до вечера 2 сентября захватчики вовсе не собирались ни биться до последнего, ни умирать на поле боя – они явно надеялись уйти из школы живыми, планируя освободить основную часть заложников. И вплоть до того поворотного момента лица свои они скрывали. Задумайтесь: зачем скрывать свои лица людям, идущим в последний бой, собирающимся унести с собой на тот свет как можно больше жизней?! Но все вдруг пошло не по первоначальному плану: переговоры не начались даже ради проформы и затягивания времени.
     В свете показаний заложников попробуем проанализировать действия боевиков в школе с вечера 2 сентября. На судебном процессе по делу Нурпаши Кулаева свидетельница Зарина Токаева вспоминает, как «на третий день они всю эту толпу переместили в эту сторону, а то, что лежало на полу, стали развешивать по стенкам. Вынесли какое-то зарядное устройство». Обвинитель переспрашивает: «В третий день боевики что-нибудь дополнительно минировали?» Ответ: «Я же говорю, они вынесли снаряд какой-то. На стул поставили». Значит, с утра 3-го сентября террористы вдруг зачем-то вновь стали минировать школу?!
     Цитирую показания: «Перед взрывом, часа за два, со стороны, где была линейка, с той стороны людей отсадили, и начали дополнительно навешивать (заряды. – В.В..) на окна. Я еще подумала, что у них есть осведомители, и сейчас что-то произойдет. Через 2-3 часа раздался взрыв».
     Светлана Джериева: «На третий день утром они тоже начали на стены вешать что-то. Стало ясно, что все». Людмила Леснова: «Они стали злее. Все время орали… Они говорили: «Сейчас штурм начнется, заткнитесь, сейчас штурм начнется, заткнитесь». Марина Топтун тоже помнит, как резко переменилось отношение к заложникам: «Они сказали, что это связано с тем, что ваши вас будут штурмовать».
     Но здесь для нас ценнее всего показания уже упомянутого Казбека Мисиева: 44-летний заложник, служивший в армии сапером, окажется очень внимательным наблюдателем, вчитайтесь и вы внимательнее в его слова: «Первый взрыв был все-таки снаружи. Это мое мнение. [Через] 2-3 секунды, раздался второй взрыв. Взорвалась та линия, которая была на кольцах. Они почти слились, эти звуки. Мы уже знали, что будет штурм, и они знали (выделено автором. – В.В.), и такое было ощущение, что части людей среди них нету. Это доказывает и то, что тренажерный зал они заминировали за 2-3 часа до взрыва, до этого он не был заминирован (выделено мной. – В.В.). И заминировали они его совершенно по-другому. Они поставили реле на 220 [вольт], разорвали контакт, и две бомбы поставили. Если бы отключили свет или что-либо прервали, контакт бы замкнулся и пошла бы оттуда. Некоторые из них, которые были помягче, они раскидали тряпки, и сказали: «Мочой, чем угодно их мочите. Если будут газы. На пол дышите через эти тряпки». То есть они были уверены в этом штурме».
     Что это значит? Один из вариантов может быть таков. Вечером 2-го сентября, после ухода Аушева, пелена иллюзий (если они были) спала с глаз, командир засевшего в школе отряда понял: влипли! Видимо, до того даже он еще до конца не понимал: те, кто послал его в Беслан, уже списали отряд, который свою задачу уже выполнил – школу и заложников взял, на весь мир прогремел; возвращение назад не предусмотрено, да никто и не будет ни вести переговоры с ними, ни выпускать, и на помощь никто из Чечни не придет – их послали на убой. Точно так же, как и тех, кто был в отряде Бараева в «Норд-Осте». Как не озвереть от осознания такого?!
     Потом ярость уступает место холодному расчету, тем паче, за спиной командира явно не один бой и не один захват. Потому по приказу старшего (вовсе не уверен, что им был пресловутый «Полковник») с утра 3 сентября боевики спешно начинают новое минирование «объекта». Зачем, если мины в зале и так уже висят, а подходы к школе напичканы растяжками? А затем, что командир прекрасно отдавал себе отчет, что растяжки предназначены лишь для сдерживания первого порыва местных любителей в милицейской форме, бомбы в зале – сдерживающий фактор переговорного этапа, а вовсе не препятствие для профессионалов-штурмовиков. И теперь он меняет схему минирования, создавая минные заграждения-ловушки именно на вероятных путях продвижения противника во время штурма. Почему с утра 3-го сентября, а не с вечера 2-го? Ну, только чокнутый будет заниматься минированием ночью, когда риск совершить ошибку и подорваться на своей мине почти стопроцентен. Тем паче, они точно знали, что вечером 2-го штурм еще невозможен – спецназ к нему не готов, а вот к вечеру 3-го уже просто неизбежен.
     Свидетельствуют заложники. Казбек Мисиев: «Все что происходило снаружи, им было известно. Видимо не только по телевизору, у них были и другие каналы, потому, что их реакция менялась в зависимости от того, что происходило снаружи».
     Потому что, как ни крути, выходило, что финальная развязка должна состояться именно в ночь с 3 на 4 сентября. Уверен в этом еще и потому, что днем и вечером 2-го сентября основной состав групп Центра специального назначения ФСБ «Альфа» и «Вымпел» вел пристрелку оружия и тренировался вблизи Беслана. И когда раздались первые взрывы, события застигли спецназовцев врасплох, поскольку они еще были на полигоне! Что бы уж там ни говорили про «Альфу» и «Вымпел», но для действительно изготовившихся к захвату бойцов ворваться в здание, удерживаемое полусотней боевиков с легким оружием, дело нескольких минут.
     Почему все упорно считают, что командование группы террористов собиралось спокойно дожидаться штурма, чтобы отражать его до последнего патрона? Ведь явно напрашивается еще один очевидный вариант: прорыв! И удобнее времени для него, чем предобеденное время 3 сентября, придумать было сложно: оцепление – непрофессиональное, уже притомленное третьими сутками дежурства, к отражению прорыва никто не готов, ударные группы спецназа – на полигонах. Разумеется, и думать было нечего, чтобы идти на прорыв всей группой – это равносильно самоубийству. Наоборот, следовало всеми возможными средствами приковать противника к зданию школы, связать ему руки боем и спасением заложников. Основная масса «своих», понимая, что пощады не будет, сражается до конца, навлекая на себя огонь ополченцем и спецназа. А вот небольшая группа главарей, тихо уходит. Возможно, при поддержке резервной внешней группы – в том, что таковая была, не усомнюсь ни на миг.
     Если принять эту версию, тогда нет загадки неожиданного взрыва, все становится на свои места: первый же взрыв (а рвануть мог заряд во дворе или на чердаке) привлекает к себе всеобщее внимание, за ним следует другой – и все, карусель завертелась. Боевики уверены, что начался штурм, местные жители ни в чем не уверены, а просто открывают шквальный огонь из всего, что достали из подпола. Школа горит, в ней гремят взрывы, все внимание только к ней, все на штурм и на спасение заложников – хаос, паника, удобнейший момент для ухода.
     Просто не верю ни в какие случайности, так удачно и удобно совпавшие по времени: в один и тот же момент во двор школы по предварительному согласованию въезжают забрать трупы расстрелянных заложников три сотрудника МЧС, гремит взрыв и МЧСовцев расстреливают боевики. Многовато что-то, логичнее предположить, что и взрыв, и расстрел – все это должно было привлечь внимание, вызвать неизбежную перестрелку, атаку. Атакующие же влетали в минные заграждения. Да и вообще, всем было тогда не до боевиков – нужно было спасать детей. Подпалить и тикать – идеальный способ отхода. И не говорите мне, что те, кто столь тщательно разведал пути подхода к школе, провел рекогносцировку на месте – что эти люди не предусмотрели вариантов отхода!
     Никакое официальное следствие, никакие парламентские комиссии эту версию ни принимать, ни даже теоретически рассматривать не будут. Потому как, признав успех прорыва и ухода из Беслана главарей, нужно признать провал тех, кто этот теракт должен был не допустить, а, допустив, не сумел локализовать, допустив эскалацию трагедии. И тогда еще придется признать, что организаторы захвата оказались умны: они переиграли всех по полной программе, пожертвовав для этого и своими людьми, и заложниками. И ни к каким хитроумным комбинациям для этого им прибегать не пришлось, поскольку для успеха им оказалось достаточно воспользоваться бардаком и хаосом безвластия. И, на мой взгляд, именно это и есть главная тайна Беслана, которую власть тщится от всех скрыть. А что касается версий произошедшего, то, разумеется, каждый волен верить в то, что совпадает с его мироощущением, отбрасывая «неудобные» факты. Для меня существеннее иное: ни один из вариантов, кто бы его ни предлагал – власть, оппозиция, всевозможные комиссии и особые мнения – так и не приблизили нас к пониманию подоплеки событий. Кто и для чего все это затеял? Я не знаю…

(Беслан – Москва, 2004 – 2006)
Print version
EMAIL
previous «ОДЕССА-БРОДЫ» - ИСТОРИЯ СО МНОГИМИ НЕИЗВЕСТНЫМИ |
Валентина Люля
IMAM SHAMIL, ISLAM AND THE CHECHENS: HISTORICAL CONSIDERATIONS IN REGIONAL PERSPECTIVE |
Emil Souleimanov
next
ARCHIVE
2021  1 2 3 4
2020  1 2 3 4
2019  1 2 3 4
2018  1 2 3 4
2017  1 2 3 4
2016  1 2 3 4
2015  1 2 3 4
2014  1 2 3 4
2013  1 2 3 4
2012  1 2 3 4
2011  1 2 3 4
2010  1 2 3 4
2009  1 2 3 4
2008  1 2 3 4
2007  1 2 3 4
2006  1 2 3 4
2005  1 2 3 4
2004  1 2 3 4
2003  1 2 3 4
2002  1 2 3 4
2001  1 2 3 4

SEARCH

mail
www.jota.cz
RSS
  © 2008-2024
Russkii Vopros
Created by b23
Valid XHTML 1.0 Transitional
Valid CSS 3.0
MORE Russkii Vopros

About us
For authors
UPDATES

Sign up to stay informed.Get on the mailing list.